Инфантилизация женщин – принудительная селекция.

Статья публиковалась ранее на моем ДЗЕН канал

Начну немножко со стороны и слегка “побросаюсь” терминами. Для начала, что такое “инфантилизация”? Объясню простыми словами. “Инфант” слово португальское и в общем-то переводится как “принц” (соответственно, “инфанта” принцесса), но в более широком смысле уже давно употребляется в смысле “ребенок” вообще. Вот даже не совсем отступлю от темы и вспомню еще один термин, уже медицинский, основанный как раз на этом слове. “Инфантильность”. По сути, это психологическое если не заболевание, то расстройство уж точно. Применяется тот термин к людям уже взрослым физически, но продолжающим вести себя и мыслить как дети. Конечно, несколько спорный вопрос, кто-то считает это просто “бесшабашностью”, по сути это отставание в развитии, когда человек застрял в детском возрасте и мозгами так и не повзрослел.

Теперь еще немножко шажок в сторону. В биологию, в биологические основы явления, которое хочу рассмотреть. Природа, за миллионы и миллиарды лет существования живого, выработала специфический защитный механизм. Любому понятно, что ребенок более слабый и более уязвимый, чем взрослый. Это утверждение справедливо как для человека, так и для животных. Поэтому у детенышей есть ряд защитных механизмов, которые позволяют им выжить в мире полном опасностей (я сейчас в первую очередь о животных говорю). Детеныши более быстрые, более подвижные, их развивающиеся мышцы менее подвержены усталости, то есть они могут убежать от опасности с большим шансом, чем взрослое животное, которые может и не убегать, а вполне даже постоять за себя и защититься от многих опасностей. Но помимо этого механизма природа выработала еще один, скорее, психологического плана, а не физиологического. Все детеныши, наиболее развитых видов животных (способных хоть как-то мозгами шевелить), обладают характерными чертами, которые автоматически выключают агрессию в их адрес со стороны взрослых особей: то более укороченные черты лица, более крупные, чем у взрослых глаза относительно размера лица, ну и прочие детали – придающие “няшность” внешнему виду детеныша. Запрограммированы мы так (я не только про людей) при виде этих черт начинаем умиляться и спускаем любые шалости и проказы, а которые взрослому бы досталось “на орехи”. Думаю, доводилось видеть картинку, когда лежит старый матерый котяра, а по нему лазят котята, кусают его за хвост, за уши, а он только помуркивает и иногда спихивает слишком уж расшалившихся. Хотя кусни его за хвост взрослый кот, давно сам бы его хвост жевал, объясняя что он не прав.

От мира животных сделаем шажок к обществу человеческому. Вообще, конечно, человеческое общество неоднородно и разнообразно, но о многих случаях преобладает достаточно жесткая иерархическая система устройства. Настолько ставшая привычной, что на нее никто особо внимания не обращает на факт ее существования. Справедливости ради стоит сказать, что это свойственно не только человеку, но и некоторым животным тоже. Например, куры имеют очень жестко выстроенную иерархическую лестницу своего “сообщества”, где каждая имеет свою “социальную роль” и свое “место в обществе”, от которого зависит ее поведение и отношение к ней других “членов сообщества”. У людей иерархическая формация общества наверное самая сложная, самая многоуровневая и самая многоплановая. Наиболее ярко это выражено в кастовых сообществах, где роль передается по наследству, а переход в другую касту либо невозможен, либо сопряжен со множеством условностей. В большинстве же других случаев это не так четко проявлено и не столь жестко обусловлено, но присутствует и зачастую мы меняем свои роли, в зависимости от ситуации. Человечество колеблется между двумя формами появления этого состояния. Назовем их горизонтальным сообществом, когда все члены сообщества теоретически равны и преобладает принцип совместного принятия решений, равенства в голосе и в праве, равенства перед законом. И вторая форма, назовем ее “вертикальным сообществом”, когда утверждается принцип власти и преобладания одной группы над другой группой. Принцип утверждаемый, в том числе и религиями: “один бог на небе, один царь в государстве, один глава в доме”. Но иерархический принцип тем и специфичен, что каждый нижестоящий, смотря на вышестоящего, “учится” у него и пытается его копировать, а стало быть, найти себе “нижестоящих”. И чем больше общество, тем больше ступеней оно формирует. Взглянем на политическое устройство. Где-то там наверху “Большие шишки”, местное начальство лебезит перед ними и строит надменные физиономии перед подчиненными, таким же “начальством” только ниже рангом. Власть всегда утверждает свою значимость, важность, необходимость и неприкосновенность. Власть выстраивает иерархию. Власть говорит, что “все для народа”, хотя народ зачастую оказывается не более чем единицей статистических данных и налогоплательщиком, то есть источником дохода власти, не имеющим права ничего решать, кроме вопроса – кто же именно будет ими править следующие несколько лет (да и то не факт, что в реальности хоть что-то решает).

Аналогично этот принцип, та же система “ценностей”, переносится на уровень семьи. Власть имущие выстраивая иерархическое и по большому счету монархическое государство (неважно, как именуется правитель, структура власти сводится к иерархической пирамиде, наверху которой стоит глава, правитель). Так же “традиционно” выстраивается семья. “Глава семьи” – высший иерарх низшего уровня. Неважно, на какой именно ступени общественной иерархии находится этот “глава”, он переносит принцип иерархии в свой дом. Только там он бесправный работяга, мелкий начальничек помыкаемый вышестоящими, еще кто-то, в доме он “власть и закон”. Сейчас, конечно, такой патриархальный “традиционный” уклад семьи перестал быть актуальным и непременным, но во многих случаях его пытаются установить. Даже вполне искренне считая, что остальные домочадцы должны воспринимать сие за благо. “Ведь я лучше знаю, как вам будет лучше”. Взглянем на “низы” “домашней иерархии” – дети. С одной стороны, их любят, о них заботятся и беспокоятся, переживают и волнуются. Но, с другой стороны, на что реально они могут претендовать? На добрую волю своего “начальства” – мамы и папы. Ребенок, по сути, существо бесправное, официально бесправное. За все его действия отвечают родители, все за него решают родители: “Ну оно же еще не выросло! Куда же ему за себя решать?!” Ну прямо пролетариат семейного масштаба. За него все решают “власти”, так как они лучше знаю, “что ему нужно” и заботятся о его безопасности. Захотят дадут конфетку, захотят подарят игрушку, захотят в угол поставят или ремнем отходят. Все для его же блага. Сейчас многие возмутятся, мол, чего я тут призываю детям самостоятельность, что ли, дать решать самим без родителей, что и как и сделать? Так они натворят глупостей! Когда вы смотрите глазами родителя, все кажется разумно, гуманно и справедливо. А теперь взгляните на себя в положении “ребенка” низшего звена другой иерархии, когда власти слово в слово говорят вам тоже самое. Уже иначе слова воспринимаются?

Вот теперь, собственно, подходим наконец-таки к вопросу обозначенному в названии статьи. Взглянем на древнее первобытное общество. Сейчас даже отодвинем в сторону вопрос о том, кто там с копьем за мамонтом (ну хорошо, пусть оленем) бегал и вопрос, когда, собственно, патриархально-иерархическая система стала устанавливаться, еще во времена первобытно общинного строя или уже во времена формирования протогородов и начала земледелия. К моменту, когда башни и стены древних городов взмыли в небеса и вожди провозгласили себя королями, эта система уже была устоявшейся, хотя и не везде. Но что же происходит с этой самой первобытной женщиной, в этом самом первобытном обществе? Когда еще даже не племя, еще стая (ну или, если угодно, большая семья) людей бродила по лесам и полям, там не было особой возможности, да и необходимости как-то распределять роли. Кто увидел зайца, тот за ним и погнался, кто увидел яблоки на дереве, тот и нарвал. Но вот стали мозги развивать, думать понимаешь ли больше, соображать. Всякую интересную и полезную фигню придумали. Например, как огонь “приручить” или как там более мудрено заточить каменюку, чтобы она пополезнее была. Прогресс пошел, одним словом. Всякие хитрости помогали получше выживать. Огонь хищников отпугивает, более острые камни, да еще на палку привязанные кого-то покрупнее зайца позволят прихлопнуть. Ну, одним словом, жить стало лучше, жить стал веселее. Стала семейка разрастаться, превращаться в племя. А в племени народа уже много, необязательно всей толпой за оленем гоняться. Идут гонятся за оленями те, у кого лучше получается и те, кому больше охота этим заниматься (вот те и слово охота получается). Ну сперва, наверное, женщины сами сдали позиции. Мужики гоняются там за зверьем, ну не бегать же с огромным пузом или с кричащим ребенком на руках вместе с ними? Проще у костра шкуры поскоблить, тот же кусок оленины к приходу мужиков поджарить, ну или там поблизости от лагеря кореньев съедобных накопать. Так и вошло в привычку. Стало нормой восприниматься. Но тут еще одна оказия вышла. Жить стало еще лучше, жить стало еще веселей. Племя еще больше стало. А когда совместно живет слишком уж много народа, всех подряд своей семьей перестают воспринимать, делятся на кучки. Вот моя семья, а то так соплеменники. Тоже вроде свои, но есть те, кто “посвоее”. Вот с теми, кто “посвоее” и стало происходить интересное. То что бабы в лагере сидят, а мужики на охоту ходят – с просто “да так же удобнее” превратилось в освященную предками традицию (а как иначе?). А другой фактор сыграл другую роль. Племя племенем, но охотники добытчики, они добычу и делят, а потом со своими ближними делятся. Это еще если вождь не начал на свое усмотрение порядки наводить, а если начал… Уже совсем другой расклад. Ну и что женщины? Мать, сестра, дочка, от охотника свой кусок оленины получат, а вот чтобы самой матерью стать и свою дочь завести еще нужно замуж выйти. Включилась логика живучая по си поры. Ищем того, кто посильнее, посноровистее, добычи больше получает, прокормить лучше семью сможет – “богатенького” одним словом. Ну в каком-то смысле так еще и в животном мире выбор самки делают схожий, но тут стало приоритетной нормой. А мужики-то что? Если с ним согласна любая из племени жить, он местным “миллионером” считается, то само собой выбирает тех, кто ему больше нравится. И по виду и по характеру. А те, кто не столь привлекательна достаются тем, кто не столь удачлив. Включилась селекция, естественно-искусственный отбор наследных черт. И пошло-поехало. Взгляните на женщин и на мужчин. Женские черты лица во многом более “детские”, чем мужские. Это естественно. Взрослые особи воспринимают детские черты более красивыми, более милыми, они вызывают желание заботиться, защищать, потискать и “помусипуситься” (а разве не то же мужчина с женщиной хочет?). Женщины с более детскими чертами внешности стали более приоритетными, так как воспринимались более миловидными. Да, пардон, о чем речь, если даже ученые говорят, что женская грудь вымахала таких размеров исключительно потому, что мужчинам нравились дамы с более заметными формами. Ведь для вскармливания ребенка молоком количество жировой ткани в области груди никакой роли не играет. Но вот опять-таки помимо видимых плюсов это все же принесло и минусы, которые сперва были незаметны, а потом уже деваться некуда. Наличие определенной “детскости” в чертах женщин делало их более привлекательными для выбора жен. Но вместе с чертами внешности селекционировались и черты характера. Сварливые и скандальные жены никакому мужчине не нравятся, а стало быть, шел отбор более покорных, послушных, менее склонных отстаивать свое мнение женщин. Детскость внешних черт накладывала и ожидание “детскости” в поведении: тихие, послушные, покорные. В результате женщина заняла некое промежуточное положение между взрослым мужчиной и ребенком. Отсюда и мужское мнение о женском уме. Он же еще ребенок, ума еще не нажил, ему простительно. Она же женщина, чего от нее ждать? Женщины инфантилизировались. Не столько в реальности, сколько в ожиданиях общества: более милые, нежные, мягкие и беззащитные черты внешности. Более покладистый, склонный соглашаться с чужим мнением, подчиняться и не прекословить характер. Общественные “традиции” и “устои” стали закреплять такое положение женщины промежуточное между взрослым существом и детенышем. Женщина, как и ребенок это что-то, что нужно защищать и о чем нужно заботиться, но оно (еще или уже постоянно?) не блещет умом (недоразвилось еще или уже постоянно?), оно слабо и беззащитно, оно нуждается в защите и покровительстве, в опеке, а следовательно, право опекуна решать, что и как опекаемому будет лучше. Здесь вопрос вовсе не в добросовестности “опекуна”, не в его добрых намерениях и уровне заботливости. Вопрос в самом принципе необходимость опеки подразумевает отсутствие самостоятельности, а стало быть и прав (а зачем об опекаемом ведь позаботятся?). В результате общество поставило женщину на положение недовзрослой особи. Вроде уже и не ребенок, но и не полноценный член общества. Оно, конечно, проявление галантности кавалеров может и льстит женщинам, когда ей подают руку, чтобы спустилась со ступенек, вроде сама неспособна, или открывают перед ней дверь, но ведь все это проявление того, что ее воспринимают (пусть и подсознательно) слабенькой и маленькой – именно не способной это сделать самостоятельно, такого большого ребеночка. Нет, не подумайте я не предлагаю возмущенно давать пощечину галантному джентльмену протянувшего вам руку, лично он не в чем не виноват и искренне пытается сделать вам приятно. Но помните сам факт, откуда “растут” эти джентльменские корни поведения. И покуда женщины сами воспринимают себя нуждающимися в заботе, они сами себя ставят в положение полуребенка, со всеми вытекающими из этого. Так что получается немножко странно, с одной стороны, искать “крепкое плечо”, а с другой – возмущаться, почему общество расценивает нас на ступеньку ниже тех, чьей опеки мы ищем. Как всегда, все в нашей голове. Хотя бывает и сложно осознать веками накапливавшийся там мусор , “красивый” мусор “устоев” закрепляющих половое неравенство.